"Дрексель" тем временем находился в последней стадии урегулирования отношений с SEC. Самым унизительным моментом этого "урегулирования" стало то, что на пост Председателя Правления компании должен был быть назначен Джон Шад - бывший председатель SEC. Комиссия также потребовала увольнения нескольких сотрудников, особо приближенных к Милкену. Правда, "Дрекселю" удалось сохранить калифорнийское отделение, но зато он вынужден был выкупить акции братьев Милкенов (за сумму чуть меньше 70 миллионов долларов) и подписать обязательство более не вступать с ними в деловые контакты.

Несмотря ни на что, "промилкеновские" настроения в "Дрекселе" все еще были очень сильны. Для того, чтобы удержать высших менеджеров, Фред Джозеф вынужден был просто покупать их лояльность. Он пообещал всем сотрудникам, что их бонус по итогам 1989 года составит не меньше 75% прошлогоднего - безотносительно к финансовым результатам самой компании. Джозефу суждено было горько пожалеть о столь щедром обещании.

Одновременно в фирме происходили перестановки: два ведущих менеджера Комиссии по подписке* на новые выпуски акций - Генри Киссик и Леон Влэк - получили новые должности: первый - главы калифорнийского отделения, второй - руководителя отдела корпоративных финансов. Их места в комиссии заняли молодые сотрудники, имеющие слишком мало опыта и потому неспособные разобраться в качестве предлагаемых сделок - что слишком быстро сказалось на работе "Дрекселя". В течение одного месяца фирма организовала два враждебных поглощения - притом крайне жестких и агрессивных. Коллеги начинали посматривать на "Дрексель" с некоторым испугом: чего это он вдруг так возжаждал крови?

А "Дрекселю" на самом деле уже выбирать не приходилось. С уходом Милкена выяснилось, что только он мог заставить своих клиентов покупать бросовые* облигации в неограниченных количествах - подкупая их, если нужно. Без Милкена клиенты начали более внимательно рассматривать условия каждой сделки - и все чаще от них отказываться. И тогда "Дрекселю", взявшему на себя определенные обязательства перед эмитентами облигаций, приходилось покупать их за счет собственных средств. Сумма долгов компании росла с каждым днем.

Джозеф был обеспокоен. Он пытался отговорить своих подчиненных от заключения слишком уж рискованных соглашений - а они лишь злились и один за другим покидали фирму. И каждый при этом требовал, чтобы "Дрексель" выкупил их долю в фирме. Начались проблемы и на "нижнем этаже" - с брокерами. Джозеф повышал им зарплату, чтобы они не уходили, - а они все равно бежали, как крысы с тонущего корабля. Одновременно состояние дел в брокерском секторе фирмы неуклонно ухудшалось - и здесь клиенты начали думать, что покупать акции они могут через какой-нибудь другой банк, не обремененный дурной репутацией многолетней борьбы с правосудием.

Джозеф принял радикальное решение: брокерский отдел должен быть ликвидирован. Чувствовал он себя при этом ужасно: все то время, что шло расследование, он неоднократно просил брокеров о лояльности по отношению к фирме - и они неизменно откликались на такие просьбы. Но главным было то, что с исчезновением брокерской сети рассеивалась в воздухе и главная мечта Джозефа: создать фирму с полным набором услуг на фондовом рынке, которая смогла бы конкурировать с "Голдман, Сакс".

8 апреля Джозеф объявил, что "Дрексель" прекращает операции по купле-продаже акций по поручениям клиентов, равно как и все операции с муниципальными облигациями и бумагами иностранных компаний. Количество сотрудников фирмы за один день сократилось с 10 500 до 5 200. Уволенные говорили о предательстве, но Джозеф знал: речь идет о выживании фирмы, и здесь годятся любые средства.

Пока Джозеф пытался решить административные проблемы, над бескрайними просторами его империи начала собираться серьезная гроза. Все будущее "Дрекселя" зависело от того, как будут вести себя эмитенты бросовых облигаций - если они прекратят выплачивать проценты по займам, вся система рухнет: покупатели слишком остро реагируют на состояние рынка.

Пока этим занимался Милкен, все было в порядке: если он чувствовал, что та или иная компания может прекратить платежи, он просто старался переструктурировать ее долг, "прокрутив" облигации между своими клиентами или добившись предоставления банковской ссуды. Эта схема, слишком похожая на обычную "пирамиду", и создала рекламируемую Милкеном картину высокой надежности выпускаемых при посредничестве "Дрекселя" облигаций. Однако любая трещинка на этом хорошо отштукатуренном фасаде могла иметь самые серьезные последствия: главные покупатели - ссудно-сберегательные банки и страховые компании - уже держали такое количество этих бумаг, что любое снижение их рыночной стоимости моментально сделало бы невозможным размещение новых выпусков. Но появилась не трещина - появился огромный провал, и вызван он был самым настоящим землетрясением.

В июне 1989 года выплату процентов по облигациям прекратила компания "Интергрейтед Рисорсез" - один из любимых клиентов Милкена, который с помощью 2-миллиардного выпуска облигаций смог построить систему риэлтерских, страховых и юридических (обслуживающих оффшорные компании) фирм, которая оценивалась в 15 миллиардов долларов. За три года акции этой компании взлетели с $7 до $46. Это был тот пример, на который Милкен неизменно ссылался, рассказывая о "созидательной силе рискового финансирования".

Однако несмотря на весь внешний блеск, дела "Интегрейтед" шли все хуже и хуже - она попросту теряла свою долю рынка в каждой из сфер, которыми занималась. Ее владельцы при этом категорически отказывались смотреть правде в глаза и продолжали выкачивать из фирмы столько денег, сколько это было возможно. А когда исчезли последние возможности, "Интегрейтед" объявила о своем банкротстве.

Это всерьез встревожило тех клиентов "Дрекселя", которые владели облигациями "Интегрейтед" - ведь они были вынуждены просто списать эти бумаги "под ноль". Тревога превратилась в панику, когда несколько месяцев спустя платежи прекратила еще одна огромная компания - на этот раз розничная торговая сеть "Кампо", которая из-за сокращения оборотов не смогла обслуживать свой долг по облигациям, выпущенным для поглощения двух других торговых цепей. Всех особенно напугало то, что "Кампо" столкнулась с таким кризисом в тот момент, когда экономика была на подъеме. Что же будет, если начнется спад?

Было ощущение, что нация проснулась от десятилетней спячки и вдруг вспомнила, что высокие прибыли неизбежно сопряжены с высоким риском. Инвесторы бросились продавать рисковые облигации по любым ценам - только бы от них избавиться. Собственный облигационный портфель "Дрекселя" стремительно терял в цене - а продавать было нельзя, так как столь мощный выброс бумаг на рынок обрушил бы цены почти до нуля.

Джозеф чувствовал, что еще одного такого удара фирме не выдержать, - ведь вдобавок ко всем прочим бедам ей пришлось заплатить 500 миллионов долларов штрафа, что было частью соглашения с правительством. В надежде хоть как-то поправить ситуацию, Джозеф предпринял два шага, которые имели скорее символическое, чем коммерческое значение. Во-первых, он заявил, что более не будет выкупать акции "Дрекселя" у покидающих фирму сотрудников - в конце концов, он вовсе не обязан этого делать, а просто считал это свои моральным обязательством. И, во-вторых, он ограничил оплату судебных расходов Милкена.

Да, как ни странно это звучит, "Дрексель" до сих пор держал свое обещание, данное три года назад, и оплачивал всех юристов Майкла, а также команду Линды Робинсон - а эти выплаты доходили до 5 миллионов в месяц! Джозеф наконец решился и заявил: "Милкен заслуживает самой лучшей защиты, которую можно купить за деньги, но это не значит, что ему должна быть предоставлена ВСЯ защита, которую можно купить". Оплата издержек была ограничена суммой в 1,25 млн. долларов в месяц. Адвокаты обвинили Джозефа в мелочности, но сделать ничего не могли.

А рынок продолжал сотрясаться под новыми и новыми ударами "неплательщиков". В какой-то момент количество перешло в качество: начали стремительно падать курсы акций ВСЕХ фирм, которые когда бы то ни было выпускали рисковые облигации. Лавина нарастала, и 13 октября 1990 года произошел "мини-крах": индекс Доу-Джонса за один день упал на 200 пунктов. И хотя этой цифре далеко было до размаха кризиса трехлетней давности, в итоге он куда сильнее повлиял на рынок в целом: если акции после октября 1987 года довольно быстро восстановили свою стоимость, то "бросовые облигации" после октября 1990 перестали быть серьезным сегментом рынка навсегда. Дом, который построил Майкл, рухнул.

Как всегда вовремя подоспели свежие статистические данные. Выяснилось, что любимое утверждение Милкена о том, что "инвесторы получают большие прибыли от рисковых облигаций, чем от облигаций высокой степени надежности", оказалось попросту ложным. По данным аналитической службы "Липпер", за десятилетие с 1981 по 1990 год средства, вложенные в среднестатистический портфель рисковых облигаций, выросли на 145%. Это было куда меньше, чем доход от вложения в акции (207%), высоконадежные облигации инвестиционного качества, которые так часто высмеивал Милкен (202%), и даже облигации государственного казначейства (177%) - совсем уж супернадежные бумаги. Казалось, Милкен просто зачаровал рынок - люди верили всему, что он говорил.

"Дрекселю" становилось все труднее бороться за свое существование: охотников ни выпускать, ни покупать облигации уже не было, а собственный капитал фирмы неуклонно сокращался. Осенью 1990 года Джозеф начал конфиденциальные переговоры с руководством крупнейших инвестиционных банков на предмет покупки ими акций "Дрекселя". Эта попытка не принесла ему ничего, кроме унижения - желающих не нашлось. Слишком долго "Дрексель" пытался устанавливать свои собственные правила игры и раздражал коллег-конкурентов своей агрессивностью. Друзей на Уолл Стрит у фирмы не было.

В этот момент Фред горько пожалел о своем благородном обещании выплатить за 1989 год столь высокие бонусы. Он собрал высших менеджеров и, призвав к их корпоративной солидарности, попросил взять часть бонуса не деньгами, а акциями фирмы. Но ему пришлось спуститься с неба на землю: никакой корпоративной солидарности в фирме попросту не было; большинство сотрудников использовало ее просто как инструмент для личного обогащения или строительства карьеры. Кое-кто все-таки согласился на предложенный Джозефом компромисс, но это дало ему лишь 60 миллионов - при том, что заплатить наличными пришлось все двести. Одновременно ухудшалась ситуация с кредитами, без которых ни один инвестиционный банк жить просто не может. Старые кредиты приходилось выплачивать, а новые уже не давали. "Дрексель" тонул с пугающей скоростью.

12 февраля 1990 года Джозеф связался с Джеральдом Корриганом - могущественным председателем совета Федерального Резервного банка округа Нью-Йорк - в надежде уговорить того повлиять на коммерческие банки и хоть немного "растянуть" кредитные линии. Корриган невнятно пообещал что-нибудь сделать, но на самом деле не собирался ничего предпринимать. В этот же день вечером Корриган, Ричард Бридэн (новый председатель SEC) и Николас Брэйди (секретарь Казначейства) пригласили Джозефа на совещание.
- Фред, мы не видим света в конце этого туннеля. Если ты сам решишься на какие-нибудь радикальные меры, правительство по крайней мере не будет в это вмешиваться. В 11 часов 15 минут 13 февраля 1990 года "Дрексель" объявил о своем банкротстве.

дальше