Никто из правительственных юристов не был готов к тому, что дело Боэски вызовет такой шум в прессе. Репортеры осаждали здание прокуратуры и требовали информации, еще информации и еще больше информации. Карберри, не умевший и не любивший общаться с прессой, информации не давал. Газетчики пообещали устроить "хай". Начиная с субботы после объявления о "деле Боэски" на телевидении невозможно было найти ни одного канала, на котором говорили бы о чем-нибудь другом. Самые влиятельные журналы США - "Тайм" и "Ньюсуик" - вышли с портретами Боэски на обложках. Выглядело это так, как будто темная сторона фондового бума восьмидесятых наконец была персонифицирована - и эта "персона" была объявлена ответственной за все неприятности, которые когда-либо у кого-либо были.

Карберри и Линч сделали ошибку: испугавшись "каверзных вопросов" журналистов, они согласились говорить лишь с узким кругом репортеров. Но это, к несчастью, часто значило то, что их мнение просто не было представлено в прессе. А обиженная пресса не расточала SEC особых похвал за "разоблачение" Боэски, а сконцентрировалась на проблеме адекватности штрафа незаконным доходам Боэски. Уже 17 ноября газета "Уолл-Стрит Джорнэл" опубликовала информацию о том, что следующими объектами расследования будут "Дрексель", Милкен, Икан, Познер и Джеффриз. Следующей горячей новостью стало то, что против "Дрекселя" начато формальное расследование - и административное, и криминальное.

В понедельник, когда биржа открылась после известий о Боэски, индекс Доу-Джонса упал на 13 пунктов. Но все понимали, что Милкен - это куда более серьезно, чем Боэски, и после статьи в "Уолл-Стрит Джорнал" произошел обвал аж на 43 пункта. На рынке акций тех компаний, которые считались потенциальными объектами поглощений, началась паника. Цены "бросовых облигаций" устремились вниз. Многие клиенты "Дрекселя", годами покупавшие эти облигации, отказывались от уже подготовленных сделок. Возникали все новые и новые слухи; о том, что Милкен ушел в отставку, сообщали чуть не каждый день (до того, чтобы это стало правдой, оставалось еще больше двух лет).

Хуже всего пришлось "арбам", на которых висели огромные пакеты "акций с большим рыночным потенциалом" - естественно, купленных на кредиты. Цена этих акций падала, и убытки росли в геометрической прогрессии. "Арбы" во всем винили правительство. Появилась теория: позволив Боэски ликвидировать многие из особо рискованных позиций до того, как было сделано официальное заявление, SEC помогла Ивану совершить "самую большую инсайдерскую сделку в его жизни".

Идея выглядела красивой. "Арбы" моментально сдали ее прессе - и почувствовали себя если не отыгравшимися, то по крайней мере отмщенными. 21 ноября на первой странице "Вашингтон Пост" появилась статья "Уолл-Стрит обвиняет SEC: Комиссия позволила Боэски заблаговременно избавиться от своих акций". Для SEC текст статьи был хуже ночного кошмара.

"...Уолл-Стрит пришла в ярость, получив информацию о том, что SEC позволила Ивану Боэски продать акции потенциальных объектов поглощений на сумму свыше 400 миллионов долларов до того, как объявление о расследовании по поводу участия Боэски в инсайдерской торговле привело к резкому падению цен на рынке. SEC невольно помогла провести одну из самых крупных инсайдерских комбинаций в истории..." Статью передали все информационные агентства, и она в тот же дань попала на страницы национальной прессы и экраны телевидения.

Линч был ошеломлен. Такая мысль никогда не приходила ему в голову, хотя теперь он понимал, что должен был бы об этом подумать. SEC позволила Боэски постепенно продать свои акции только для того, чтобы рынок оставался стабильным и правительство могло получить свои 100 миллионов штрафа. Но объяснить это прессе теперь уже было невозможно.

"Дрексель" тем временем продолжал гнуть свою линию: Боэски - предатель, "подсадная утка" правительства, он нарочно всех подставил. "Дрексель" даже нанял известную детективную фирму "Кролл", чтобы собрать на Боэски любые компрометирующие сведения. Ивана пытались представить отпетым лжецом и куда большим преступником, "чем SEC может себе представить".

24 ноября "Уолл-Стрит Джорнал" напечатала статью, авторы которой утверждали, что только за счет информации, полученной от Левайна, Боэски получил 203 миллиона незаконных прибылей. "Это неизбежно вызовет новую волну критики в адрес SEC, которая позволила Боэски тихо избавиться от акций на 440 миллионов, чтобы обеспечить назначенный ей штраф", - говорилось в статье.

Линч знал, что это неправда - большую часть полученных прибылей получил не сам Боэски, а инвесторы его корпорации. А они, естественно, о его противозаконных действиях ничего не знали, по американскому законодательству считаются "добросовестными приобретателями" и, следовательно, полученных прибылей возвращать не обязаны. Но у него уже не было сил еще раз объяснять это журналистам - а в газетах появились язвительные замечания о том, что "юристы SEC категорически отказались прокомментировать это сообщение". Естественно, чем больше газет писало на эту тему, тем выше становилась цифра прибыли, полученной Боэски - в итоге называлось 300 и даже 350 миллионов.

А "Дрексель" твердил свое: "SEC намеренно допускает утечки информации в прессу. SEC пытается обелить Боэски и переложить всю вину на Милкена". В SEC, которая совсем недавно ликовала по поводу успеха Операции "Боэски", настроение резко упало. Давление общественного мнения было слишком сильным - но никто не мог понять, как же это получилось так, что SEC оказалась виновата в каких-то чудовищных прегрешениях. Линч был готов подать в отставку. Начальство уговорило его отдохнуть пару дней - желательно в таком месте, где репортеры до него не доберутся.

Вернувшись, он собрал своих сотрудников и сказал: "Я понимаю, насколько вам тяжело. Наверное, дальше будет еще тяжелее - мы только начинаем эту войну. Но очень может быть, что то, что мы делаем сейчас - это самое важное дело в вашей жизни".

дальше