Тем временем в лагере Милкена события развивались по написанному им сценарию. Фред Джозеф, огорченный тем, что в прессе появляется все больше и больше материалов о том, что Милкен связан с Боэски (а общественное мнение, как известно, не очень-то склонно учитывать "презумпцию невиновности"), потребовал, чтобы юристы, обслуживающие компанию, "провели беседу" с Милкеном. Юристы Милкена заявили, что не разрешат ему "беседовать" - со ссылкой на то, что "абсолютно общепринято, что компания не может допрашивать своего сотрудника, который является или может стать объектом криминального расследования". В том, что это на самом деле "общепринято", вполне можно было усомниться: многие компании, напротив, воспринимали отказ своего сотрудника от такого "интервью" как признание вины, и за ним неизбежно следовало увольнение. Однако команда Милкена пошла на риск: они знали, насколько Майкл важен для фирмы, и чувствовали, что если он скажет "я ни в чем не виноват" - то Джозеф с радостью поверит.

Однако за ноябрь и декабрь "Дрексель" получил целую кипу повесток от SEC и Большого Жюри с требованием предоставить информацию по огромному количеству сделок и операций (в их число входили все те, в которых Милкен сталкивался или мог сталкиваться с Боэски). Фигурировал там и вопрос об истинном происхождении суммы в 5,3 миллиона долларов, уплаченной Боэски Милкену якобы за "консультации". "Дрексель" вынужден был начать собственное расследование - не отвечать на вопросы повесток нельзя. Тут же нашлось множество свидетелей, которые подтвердили, что компания действительно проводила массу специальных исследований для Боэски. Более того: обнаружился документ, датированный 21 марта, на котором вся сумма была "расписана" между разными отделами нью-йоркского и калифорнийского отделений - вроде как все они были вовлечены в эти исследования. Некоторую проблему составляло то, что вообще-то "Дрексель" денег с клиентов за консультации не брал - ему вполне хватало комиссионных за проведение сделок или организацию финансирования через "бросовые облигации". Но в общем и целом ничего преступного в этом платеже юристы "Дрекселя" не нашли.

Они связались с SEC и сказали, что хотели бы встретиться и прояснить некоторые вопросы. Но очень быстро стало ясно, что ожидания сторон в этой ситуации совершенно противоположны: SEC считала, что у нее "железное дело" и говорить можно только о том, каким может быть сотрудничество; "Дрексель" был уверен, что никакого дела нет вообще. И, естественно, когда Гэри Линч встретился с Джозефом, разговора не получилось: Линч дал понять в самой жесткой форме, что "Дрекселю" пора взяться за ум и спасать то, что можно спасти, а Джозеф настаивал, что он "провел исследование и не понимает, что здесь плохого". В SEC решили, что если "Дрексель" не намерен открещиваться от Милкена и сотрудничать не будет - тогда нужно готовиться к большой войне. Количество сотрудников, занятых этим делом, увеличили с 6 до 20. И начали "чесать частым гребнем" - допрашивать всех сотрудников компании Боэски, которые могли хоть что-нибудь сказать.

Первым в этой очереди стал Майкл Давидофф - ведущий трейдер Боэски. Он быстро понял, что ему может грозить, согласился признать себя виновным по административному обвинению в нарушении требований, регулирующих нормы собственного капитала фирмы, и начал активно сотрудничать. Он практически "подарил" следствию Мулхерена: Боэски, считавший Джона чуть ли не единственным своим другом на Уолл Стрит, постарался не говорить про него ничего особенно дурного. А вот Давидофф вспомнил все: сколько раз Мулхерен "держал" акции Боэски, сколько раз прикрывал его от обвинений в превышении нормы заемных средств, и еще много чего интересного.

Вторым был бухгалтер Боэски Сетраг Мурадян. Мурадян, естественно, к инсайдерской торговле отношения не имел и иметь не мог: его дело - чтобы документы были в порядке. Но зато он знал всю историю про 5 миллионов, чем и заинтересовал следствие. Правда все документы с реальными расчетами, за что Боэски был должен эти деньги, были уничтожены очень давно, но кое-что Мурадяну удалось вспомнить. Вообще он был так напуган перспективой судебного преследования, что готов был сделать что угодно, лишь бы этого избежать. Ничего экстраординарного SEC от него не потребовала, зато он стал бесплатным консультантом всех правительственных юристов по проблемам учета в брокерской фирме: помогал расшифровывать проводки, объяснял, что значит та или иная запись, рассказывал, как найти следы тех или иных операций в бухгалтерских документах.

Послушав Мурадяна, следствие решило сосредоточиться на 5 миллионах и допросить "другую сторону" - людей в "Дрекселе". Но бухгалтер калифорнийского отделения - Чарльз Тернхер - оказался "крепким орешком". Даже когда ему был гарантирован иммунитет против уголовного преследования, он старался выдержать "баланс лояльности": говорить как можно меньше, чтобы и не лгать, и Милкену не навредить. Единственным важным свидетельством, которое из него удалось вытянуть, было то, что Милкен лично продиктовал ему, как "раскидать" сумму этого платежа по разным отделениям - причем продиктовал "из головы", никаких записей у него не было, что представлялось крайне маловероятным для случая, если бы все это было правдой.

28 апреля в "Уолл Стрит Джорнэл" появилась статья про злосчастные пять миллионов. В ней было в деталях рассказано, как калькулировалась эта сумма, и подчеркивалось, что "счет за консультационные услуги был выставлен в спешке уже после прохождения платежа - и лишь потому, что аудиторы Боэски потребовали объяснить происхождение этой суммы". В "Дрекселе" начали бояться, что журналисты знают больше, чем следствие - и могут рассказать следствию, откуда они это знают.

А ведущий адвокат Милкена Эвард Беннет Уильямс (которому к тому времени сделали уже вторую противораковую операцию) решил побеседовать с Линчем.
- Гэри, скажи, сколько все это будет тянуться? До суда, я имею в виду.
- Года два, - ответил Линч.
- К тому времени я уже умру. Нельзя ли побыстрее?
Скандал! Еще скандал!

Сопротивление со стороны "Дрекселя" привело к неожиданным результатам: следствие решило применить "меры устрашения" и арестовать тех людей, против которых дал показания Сигел: бывших руководителей арбитража в "Киддер, Пибоди" Ричарда Уайтона и Тимоти Табора, и Роберта Фримэна, занимавшего такую же должность в "Голдман, Сакс".

12 февраля все тот же Дунан, который так напугал Сигела, появился в офисе "Голдман, Сакс". "У меня есть ордер на арест Роберта Фримена" - гордо сообщил он охраннику и торжественно прошествовал в кабинет главы арбитражного отдела. Совершенно остолбеневшему Фримену был предъявлен ордер, зачитаны его права и позволено сделать один телефонный звонок. Он позвонил юристу фирмы, который тут же вызвал Ларри Педовица. Педовиц немедленно примчался в надежде воздействовать на Дунана, с которым когда-то вместе работал, но тот был непреклонен (и вдобавок предъявил ордер на обыск кабинета). Два сотрудника прокуратуры "отконвоировали" Фримена к лифтам, а когда все они спустились вниз, даже надели на него наручники, что и вовсе было беспрецедентным случаем во всей "криминальной" истории Уолл Стрит.

Другая бригада прокуратуры прибыла в "Киддер, Пибоди", где и арестовала Уайтона. Фримена и Уайтона поодиночке привезли в здание федерального суда, где и встретились с Табором, арестованным у себя дома. Говорить им было вроде бы не о чем. Суда, который должен был решать вопрос об их дальнейшей судьбе, ждали в молчании.

Новости быстро просочились в прессу, и зал был заполнен репортерами. Еще бы! - такого не было со времени ареста Левайна, и все решили, что прокуратура не будет больше играть в "крутых полицейских". Более того: Левайна все-таки не арестовывали на виду сотрудников "Дрекселя", а на сей раз дело дошло даже до наручников. Уолл Стрит была возмущена. Поговаривали о том, что манхэттенский прокурор Джулиани намерен "уйти в большую политику" и пытается превратить все это дело в сенсационный процесс в своих собственных интересах.

Но Уолл Стрит была еще и напугана: брокеры и банкиры начали задумываться о том, что нарушения, которые казались им вполне невинными или попросту "техническими", в итоге могут привести к судебному преследованию. Слушание в суде наблюдателей не успокоило. Прокуратура объявила, что обвинение получило информацию о противоправных действиях Фримена, Уаймана и Табора от некоторого "Конфиденциального Источника 1" (это значило, что вполне могут быть Источники 2, 3 и так далее). Основой обвинений был обмен инсайдерской информацией во время операции KKR - Unocal.

После слушания в суде обвиняемых отпустили под залог, и каждый из них решил бороться и доказывать свою невиновность. Особо упорствовал "Голдман, Сакс": компания распространила пресс-релиз, который обвинял прокуратуру в неправомерных действиях и отрицал саму возможность того, что кто-либо из ее сотрудников может быть замешан в инсайдерские сделки. Зато в "Дрекселе" настроение поднялось: наконец-то, после нескольких месяцев мучительных разбирательств, объектом пристального внимания стали другие фирмы.

И именно этот момент прокуратура выбрала для того, чтобы организовать публичное унижение "Дрекселя": Сигелу наконец-то был назначен срок, когда он должен был явиться в суд, признать себя виновным и объявить, что он уже в течение нескольких месяцев сотрудничает со следствием. Вынесение приговора было назначено на 2 апреля. Сигелу пришлось пройти через процедуру снятия отпечатков пальцев в компании с 27 торговцами наркотиками, после чего он в спешке покинул Нью-Йорк, не избежав, правда, столкновения с газетчиками, которые блокировали все выходы из здания суда.

дальше