... А потом по Уолл-Стрит пошли слухи, что Сигел "слишком часто разговаривает с Боэски".

Вообще говоря, в том, чтобы "разговаривать", ничего криминального не было. Всем было известно, что "арбы"* без конца звонят всем, кто может иметь хоть какую-нибудь информацию. А "все" стараются от них отделаться любыми способами.

Но в тот момент совершенно фантастическая "интуиция" Боэски уже стала поводом для разного рода спекуляций на тему того, что у него есть "не только мозги, но и уши", и что его кто-то наверняка снабжает информацией. Естественно, это все в какой-то момент достигло уже других ушей - репортерских.

Гром грянул 6 августа 1984 года, когда вышел номер журнала "Форчун" (Fortune) со статьей Гвен Кинкэд о Боэски и его "подвигах". Большая часть статьи была для Боэски вполне лестной, но где-то в середине стояла ужасная фраза: "Соперники Боэски иного мнения о его всеведении ... Намекают на то, что он обычно играет на сделках, в которых участвуют "Киддер, Пибоди" или "Ферст Бостон" ... Боэски яростно отрицает использование инсайдерской* информации..." О том, что статья готовится, Боэски сказал Сигелу за несколько дней до ее выхода - предупредив, что там может быть негативный отзыв об отношениях между Боэски и "Киддер, Пибоди". Сигел решил, что надо заранее поставить в известность своего шефа - ДеНунцио, и рассказал тому все, что знал. ДеНунцио не был слишком уж обеспокоен, тем более, что помимо "Киддер, Пибоди" в статье упоминался еще и "Ферст Бостон". И уж конечно он не спросил Сигела, правда ли то, что написано в статье.

Но сам Сигел чувствовал, что сбываются самые худшие его опасения, и однажды его "конспиративные связи" с Боэски будут разоблачены, - тем более что "профи" с Уолл-Стрит догадывались о большем, чем журналисты. Даже близкий друг Сигела - глава арбитража "Голдман, Сакс" Роберт Фримэн однажды предупредил его: "Марти, ты должен быть осторожен, Ходят слухи, что вы слишком близки с Боэски". "Я больше не разговариваю с ним, - вспыхнул Сигел. - Это все в прошлом".

Когда волнение, вызванное статьей в "Форчун", уже улеглось, Сигелу позвонила Конни Брук - репортер из "Атлантик", которая тоже готовила статью о Боэски, - и сказала, что намерена упомянуть Сигела как источник информации. Сигел понял, что надо бороться, и пошел к ДеНунцио с просьбой "сделать хоть что-нибудь". ДеНунцио сделал: юристы "Киддер, Пибоди" связались с коллегами из "Атлантик" и пригрозили судебным преследованием. В итоге Брук была предупреждена, что статья не выйдет, если из нее не будут сняты все упоминания о Сигеле. Брук протестовала, но безрезультатно. Сигел был полон решимости свести контакты с Боэски к минимуму. Он старался не звонить ему сам и избегал передачи любой информации - не только конфиденциальной. Но по мере того, как приближался конец года, Сигелу становилось все труднее и труднее заставить себя не думать о "бонусе" от Боэски. Хотя в 1984 он заработал в "Киддер, Пибоди" больше миллиона, денег все равно не хватало. И, в конце концов, Боэски получил десятки миллионов на информации Сигела - так зачем же отказываться от денег?

В итоге Сигел сказал Боэски, что тот должен ему 400 000 долларов, - и Боэски опять согласился, не торгуясь. Сигел приготовился к очередному "шпионскому спектаклю" с передачей наличных. На этот раз он ровно в 9 утра должен был войти в телефонную будку на углу 55-ой Улицы и 1-ой Авеню и сделать вид, что звонит. Курьер подойдет к будке, притворится, что ждет своей очереди, поставит чемоданчик слева от Сигела и исчезнет без единого слова. Сигелу все это крайне не нравилось, но выбирать не приходилось.

Он пришел на назначенное место гораздо раньше времени и решил выпить кофе в соседнем кафе. По маленькой площади кругами ходил человек, очень похожий на курьера. "Вот и хорошо, пусть подождет", - подумал Сигел, но тут увидел еще одного мужчину, который внимательно наблюдал за первым. Сигел испугался. Он сразу вспомнил рассказы Боэски про ЦРУ, свои недавние неприятности с прессой и решил, что лучше будет тихо уйти. Из офиса он позвонил Боэски и сказал, что передача не состоялась, потому что за курьером кто-то наблюдал. "Естественно, - ответил Боэски. - Я должен быть уверен, что деньги попали к тебе". Сигел уже готов был отказаться от денег вообще, но Боэски все же настоял на том, чтобы процедура была повторена - на этот раз успешно.

Сигел считал, что на этом все кончилось: дело сделано, деньги получены. Он практически отказался не то что встречаться с Боэски, но даже разговаривать с ним по телефону. И вот однажды, когда Боэски в очередной раз позвонил, а Сигел в очередной раз постарался от него отделаться, в голосе Ивана вдруг послышалась неподдельная грусть:
- В чем дело, Марти? Ты никогда не разговариваешь со мной. Ты мне не звонишь. Я никогда тебя не вижу. Ты меня больше не любишь?

дальше